Поэтический манифест “Фрактального реализма”. *** The Poetic Manifesto of “Fractal Realism” The Poetic Manifesto of “Fractal Realism”
Упорное продвижение Вячеславом идеи фрактального реализма в изобразительном искусстве, возможно, покажется кому-то сизифовым трудом. Но ведь во все времена всегда среди однообразия появлялись возмутители спокойствия, из которых выходили Родены и Тарковские. Несомненно, Вячеславу потребуется ни только удача, но и терпение, ведь как гласит древняя мудрость «Только идущий осилит дорогу». Мне лишь остаётся поддержать Вячеслава в его стремлении и в продолжение темы о «фрактальном реализме», выкладываю первую часть поэтического манифеста В.Усеинова. Не скрою, читать не привычно, я бы сказал, сложно. Читателю стоит набраться терпения и постараться прочесть манифест до конца. Принимать эту данность для себя или нет дело каждого, кто осилит дорогу чтения данного поэтического манифеста.
Мой знакомый блогер Е.Скляревский посоветовал разбить текст на абзацы для облегчения восприятия столь витиеватого текста.
Дополнительно, первую часть манифеста выложил на узбекском и английском языках.
Поэтический манифест “Фрактального реализма”.
Часть первая
“Фрактальный реализм”- это, по сути, моя декларация нового направления в современном искусстве. Живописная концентрация, уплотненная ёмкостью вбираемого мира, является частью универсального открытия, которое пребывает в основании живописных работ и в пластической структуре инсталляций. Обобщая предыдущий опыт, вместе с этим наслаиваю другой контекст деяния, нарушая устои текущих практик.
Работы соединяют в себе поэтическое истолкование цвета и математическую поэзию чисел, аккумулированных изменчивым хронометражем фракталов. Живопись и цветные фотографии совмещают экспозицию. Техническая манера исполнения работ позволяет выделить множество цельных по композиции фрагментов, которые в некоем роде являются самостоятельными картинами.
Усилия, предпринимаемые в написании каждого куска, подтверждает лишь филоновский тезис о принципе деланности, где «каждый атом должен быть сделан до последней степени совершенства и напряжения».
Артикуляция цвета в моих работах слагает вязь поэтических провидений, следуя след в след за ускользающим мироощущением. Деталь в три квадратных сантиметра настойчиво указывает на себя и диктует нашему взгляду сочетание увиденного, которое проявляет себя как сжимаемая прострация фрактала. В этой связи мне хотелось бы заметить, что при написании небольшого формата происходит не внешняя игра прозрачных пустот, хотя это тоже может быть, а сегментная спаянность подсознательного импульса в миг его воплощения.
Мне важно дотошное исполнение цветовых жил самой картины, поскольку они вплавляются в изображение документом восприятия, и соответствует точному понятию математических формул в формообразовании фракталов, где блуждающий ранг фатальной мимолетности в миллиардные доли секунды может обрушиться на нас стихийным бедствием.
Я исхожу от цветового модуса, вторгаясь в его предчувствие литературной идентификации, что провоцирует к возникновению цветовой ряби на поверхности холста, так похожих на текстурную конфигурацию фиорд, которые при увеличении обладают диакритическим значением, вакуумной чистотой космоса. В этой ситуации, непосредственное письмо, которое тянется во времени, обретает новое концептуальное свойство, цвет сфокусирован в аберрации присутствия и производное от него мотивирует источник эфемерности на языке цифр. На пути созерцания какого-либо участка живописи, зримое воображение подвергнуто оттиску умозрительных обозначений, указывающих на координатное нахождение объема цвета и светового испарения в настоящей реальности.
В неразрывной связи хотел бы затронуть процесс экспозиционного формирования, как неотъемлемого прорастания концептуальной полифонии в пространстве. Здесь, апеллируя готовым материалом, важно угадывать собственную, как бы сущностную природу восприятия и на этом фоне пытаться взаимодействовать с площадью зала. Сдержанная дистанция картин выравнивает ряд выставки, заполняя периметр еле заметной дымчатой аурой предвкушения. Зритель может теряться в догадках по кругу предположений, в оболочке ассоциативного транса. Приближаясь или отдаляясь от порога выставленных работ на темном матерчатом фоне, он акцентирует своё пребывание относительно произведений на стене.
Искомая точка контакта с конкретным произведением в разные промежутки времени блуждает, меняет свое положение, а иногда исчезает, необходимо набраться терпения и просто ждать зреющей благости в посвящения. Очень важно чтобы было освещение для каждой работы в затемненном пространстве. Картины написаны глубиной невысказанного оцепенения, усилием микроскопических мазков достигших величины самой пыли. И бережный подход к исполнению показа произведения, даст нам всем шанс в апелляции искусства живописи на его возрождение; — свершать в себе таинство.
В 1993 году тенистое спокойствие периферии пересеклось с фразой Петербургского поэта Аркадия Драгамощенко: «уже не важно, что и как писать, важно как долго это делать». Полагаю, это и было поводом, принять иную механику духа. Разрывая собственное сознание, как близкие сердцу старые фотографии, не оставляя иллюзии на пощаду, на возвращение памяти. Но отлученная история вновь рождалась в толчее застывшего воспоминания, подталкивая естество мироощущения на волоске каждодневного письма.
Программируя духовный генезис и укореняя его протекание в собственном теле, материя внешнего по подобию биения сердца сопровождает наше предчувствие в умирании. Тут, как и везде в сиюминутном упоении ритуал бытия на острие колонковой кисти томится в единице отсчета в интуитивной точке.
Отождествленная тоска и тишина Ферганы в “Тени несуществующего дома”, извещает гравитацию неосуществленного времени. Только благоговейный всплеск и эмоциональный порыв на безудержный голос мгновения, который вторит и вторит перфокарт живописной ленты, позволит соединить в ничейном измерении воображаемое свечение звезд и свет близлежащих камней. Обнажая субстанцию случайных или закономерных сторон ассоциативного письма, эквивалент тотальной инспирации на отчаянных склонах безмятежного юга, сохраняет вязкую, и уязвимую потаенность. Не оттесняя интонацию стихии в императиве сплетения божественных сил, в оптической империи вещей происходит присутствие узнаваний.
Говоря об идее, мне видится ее уплотненность в формировании нового компонента смысловых обозначений. Каждый кадр местной земли исполнен приоткрыть фрактальное сжатие течение жизни. Выявление, распознание того или иного места, проистекает посредством исследования духовной вибрации, что, в конечном счете, копится в цифровом тексте.
Искусствоведы или кураторы, обычно обескуражены по поводу не узнавания руки художника, этим самым часто подписывают приговор автору, делая его заложником так называемого своего “стиля”. Но выстраданные духовные империи материков,- открытые окна для постижений, творимы неведомым озарением, повышают планку в искусстве живописи, на уровень веры, не подчиняясь накатанной фабуле наработанных знаний.
Немецкий художник Герхард Рихтер, обладает внутренней силой, в корне менять молекулярную формацию своих работ, он существует на нескольких полюсах своего творчества, что лишь подтверждает открытие нового направления. “Фрактальный реализм” имеет главную особенность, быть на стыке документирующей реальности с диапазоном интеллектуальных реалий, с безупречностью вкусового осмысления с точностью мастерского исполнения фракталов в живописи.
Этот манифест обращен в иррациональное зерно современного искусства, он упреждает своим рукотворным существованием появление бездушной апатии в оптике восприятия, высоко технологичных изображений.
Фрактал реализм – ўз моҳиятига кўра менинг замонавий санъатдаги янги йўналишимдир. Таркибий дунёнинг сиғимидан тўла фойдаланилган таъсирчан жамланма – тўлиқ кашфиётнинг бир қисми бўлиб, у санъат асарларимнинг асосида мавжуд. Аввалги тажрибаларни умумлаштириб, одатий кўникмаларнинг негизларидан чиққан ҳолда ўзгача фаолиятнинг контекстини жамладим. Ушбу ҳаракатларнинг натижаси ўлароқ, асарлар ўзида ўзгарувчан фракталларнинг хронометражида тўпланган рангларнинг шоирона талқини ва сонларнинг математик шеъриятини уйғунлаштиради.Асарлар яратилишининг техник услуби – кўплаб, композицияси бўйича тугалланган фрагментларни ажратиб, уларнинг мустақил картина сифатида намоён бўлишига сабаб бўлади.
Ҳар бир бўлак ишланишидаги қийинчиликни фақатгина яратиш тамойили ҳақида «Ҳар бир атом охирги даражадаги мукаммаллик ва ғайрат билан бажарилиши зарур» деб айтилган Филоновнинг тезисигина тасдиқлайди.
Ишларимдаги рангнинг харакати шоирона илоҳийликни боғлаб, оламни ҳис этишдан четлашиш ҳолатини ҳосил қилади. Уч квадрат сантиметр ўлчамидаги детал сабот билан ўзига эътиборни қаратиб, бизнинг нигоҳимизга кўздан кечирилганларни боғлаб, ўзида сиқилган фрактални намоён этади ва уни қабул қилишга ундайди. Бу боғлиқликда, шуни таъкидлаб ўтишим жоизки, катта бўлмаган форматни ёзишда харир бўшлиқнинг ташқи ўйини эмас, зеро шундай ҳам бўлиши мумкин, балки уни яратиш онидаги беихтиёр содир бўлган ички турткининг сегментли иттифоқи содир бўлади.
Мен учун картинанинг ранг томирларини синчковлик билан ифода этиш муҳим, чунки улар тасвирда идрок этишнинг хужжати бўлиб майдонга чиқади ва фракталлар шаклини ҳосил қилишнинг математик формулалари тушунчасига аниқ мос келади. Бунда, бир лаҳзали тақдирий адашишнинг даражаси сониянинг миллиард улушида табиий офат бўлиб ногаҳон бошимизга тушади.
Мен рангга оид усулдан келиб чиқиб, унинг адабий ўхшашлиги сезгисига кириб бораман, бу эса холст юзасидаги кўрфаз текстурасига оид қиёфага жуда ўхшаш ранглар кетма-кетлигини ҳосил бўлишига олиб келади. Бу вазиятда асар яратилишининг даври янги концептуал моҳиятни намоён этиб, ранг — иштирокнинг ҳақиқатдан четга чиқиш доирасида шаклланади, унинг ҳосиласи сонлар тилида ўткинчилик манбасига далил бўлади. Рангтасвирнинг қандайдир бўлаги устида мушоҳада юритиш йўлида аён тасаввур мавҳум белгилар соясига дучор бўлиб, ҳақиқий борлиқда ранг ва ёруғликнинг буғланиш ҳажми нуқтасини топади.
Узлуксиз алоқада мен маконнинг полифоник моҳияти сифатида экспозициянинг шаклланиш жараёнидаги узилмас ривожига урғу бериб ўтмоқчи эдим. Бу ерда, тайёр материалдан фойдаланиб, табиатнинг туб маъносини шахсий идрок этиш ва мана шу ҳолатда зал майдони билан ўзаро алоқада бўлишга интилиш муҳимдир. Асарларнинг вазмин оралиғи кўргазманинг қаторларини тўғирлаб, майдонни сезилар-сезилмас завқланиш аурасига тўлдиради. Томошабин таҳминлар доирасининг англанган транс ҳолатида йўқолиб кетиши мумкин. Қора матоли фонда намойишга қўйилган ишларга яқинлашиб ёки узоқлашиб, у ўзининг девордаги асарига нисбатан ташрифига урғу беради.
Аниқ асар билан қидирилган мулоқот нуқтаси турли вақтлар оралиғида ўзининг ҳолатини ўзгартиради, саргардон қилади, айрим вақтларда эса йўқолиб кетади. Бунда сабрни йиғиб, шунчаки бағишловга қаратилган оромбахшликни кутиш кифоя. Қоронғулашган масканда ҳар бир асарнинг ёритилиши муҳимдир. Асарлар сўзланмаган мастлик қарида қум зарраси катталигидаги микроскопик суртмалар ёрдамида зўр бериб ишланган. Асарларни намойиш этиш учун яратишдаги эҳтиёткор ёндашиш, барчамизга рангтасвир санъатининг уйғонишига мурожаат этишга – ўзимизда маҳфийликни рўёбга чиқаришга имкон беради.
1993 йил сиртқи сояли ҳотиржамлик Петербург шоири Аркадий Драгамошенконинг “нимани қандай яратиш энди муҳим эмас, муҳими уни узоқ муддат бажармоқ” ибораси билан кесишди. Таҳминимча, бу руҳнинг ўзгача тилсимини қабул қилишга сабаб бўлди. Хотиранинг тикланиши шавқатига алданиб қолмай, шахсий онгимни юракка яқин эски фотосуръатларни парчалагандек омон қолдирмадим. Аммо четлашган тарих битган хотира тиқилинчида, табиий дунёқарашни ҳар кунги ижодга туртки қилиб яна қўзғатди.
Руҳий келиб чиқишни дастурлаб ва унинг ўз танимда кечаётганини илдиз оттириб, ташқи материя гўё юрак уриши сингари бизнинг кучли даражадаги сезгимиз билан бирга содир бўлади. Бу ерда ҳар жойда бўлгани каби, бир лаҳзали ҳаётий одат завқи, колонок тукидан ишланган мўйқалам тиғи сезги нуқтаси саноғи бирлигига интизордир.
“Мавжуд бўлмаган уй соялари” да Фарғонанинг сукути ва соғинчи биргаликда, содир бўлмаган вақтнинг тортишувидан дарак беради. Рангтасвир, тизмаси перфокарт қайтараётган лаҳзанинг тўхтатиб бўлмас товушига нисбатан, фақатгина иззат ва туйғулар жўшқинлигигина, яқиндаги тошлар юлдузи ва ёруғлиги тасаввурини ҳеч кимнинг маконида бирлаштиришга имкон беради. Онгли ижоднинг тасодифий ёки қонуний моҳиятини яланглаб, оммавий ундаш эквиваленти, осуда жануб ёнбағрининг аҳволини — эгилувчан ва қалтис маҳфийлигини сақлаб қолади. Илоҳий кучларнинг қатъий талаби боғлиқлигида унсур оҳангини тўсмай буюмларнинг ёруғлик империясида танилиши жараёни содир бўлади.
Гояга тўхталар эканман, менга унинг маънони англатувчи янги компонентлар шаклланишидаги зичланиши кўринади. Маҳаллий ернинг ҳар бир кадри ҳаёт оқимининг фрактал сиқилганлигини очиб беришга хизмат қилади. У ёки бу жойни аниқлаш руҳий тўлқинланишни таҳлил қилишда оқиб ўтиб охир оқибат рақамли матнда жамланади.
Санъатшунослар ва кураторлар одатда рассом қўлини таниб бўлмаслигидан саросимага тушадилар, кўп ҳолларда улар худди шу боисдан муаллифга айблов қўйиб, бу билан уларни ўз “услуб”и деб аталмиш омилга қамаб қўйишмоқчи бўлишади. Аммо материкларнинг руҳий империялари азияти – англаш учун эшикларни очиб, аллақандай равшанлик яратади ва рангтасвир санъатини олинган билимларнинг тиғиз воқелари занжирига бўйсунмай ишонч даражасига кўтаради.
Олмон рассоми Герхард Рихтер ички кучга эга бўлиб, у ўзининг ижодининг бир қанча қутбларида мавжуд, бу эса янги йўналишнинг очилганини тасдиқлайди. “Фрактал реализм” маънавий воқелик кўлами билан борлиқни ҳужжатлаштириш, рангтасвир фракталларини аниқ ва усталик билан ишлашдаги бенуқсон дидни фаҳмлашлик бирикишида мавжуд бўлишдек, асосий ўзига хос хусусиятга эга.
Бу манифест замонавий санъатнинг ақлдан ташқари бўлган заррасига қаратилган бўлиб, у ўзининг мавжудлиги билан юксак технологияли тасвирларни қабул қилиш оптикасида руҳсизлик кайфиятининг пайдо бўлиши ҳақида огоҳлантиради.
В.У. Тошкент
The Poetic Manifesto of “Fractal Realism”
Part one
“The fractal realism” is as a matter of fact my declaration of new trend in modern art. The picturesque concentration condensed by the capacity of absorbed world is a part of some universal discovery, which stays in the basis of painting and in the plastic structure of installed objects as well. Generalizing the former experience, at the same time I form layer of another context of act thus disturbing the foundations of current practices.
The works join inside themselves the poetic interpretation of colour and the mathematical poetry of digits accumulated by changeable time-keeping of fractals. The painting and colour photos combine the exposition. The technical manner of works permits to pick out the plenty of fragments which are integral by its composition and are to some degree the independent pictures.
The efforts undertaken in painting of every piece confirm only the Philonov’s thesis about the principle of completeness where “the every atom should be done up to final degree of perfection and tension”.
The articulation of colour in my works composes the ligature of poetic foresights following step in step the disappearing perception of the world. The detail of three square centimeters points persistently at itself and dictates to our sight the combination we have seen which reveals itself as the fractal prostration being compressed. In this connection I would like to mention that during painting the picture of small size not an outward play of transparent emptiness though it also may exist but the segment cohesion of subconscious impulse occurs in the moment of its creation.
It is very important for me that the veins of picture should be scrupulously executed because they are melted into the portrayal by the document of perception and are corresponded to precise concept of mathematical formulas in fractal formation where the wandering rank of fatal transience can avalanche itself on us with disaster in a milliard fraction of second.
I proceed from the colour modus invading in its presentiment of literature identification that provokes the colour ripple on the surface of canvas which resembles the texture configuration of fjords which possess of diacritical meaning and vacuum cleanness of the universe. In this situation the direct painting which is prolonged in time finds the new conceptual property, the colour is focused in aberration of presence and its derivative motivates the source of ephemerality in the language of digits. On the way of contemplation of some part of painting the visible imagination is exposed to the print of speculative designation pointing at the co-ordinate presence of colour volume and the illuminative evaporation in present reality.
In indissoluble connection I would like also to touch on a procedure of exposition as an inalienable germination of the conceptual polyphony in the space. Here, appealing with ready-made material it is important to guess so to say one’s own essential character of perception, to try to interact with the hall area on this background. The restrained distance of pictures evens the row of exposition filling up the perimeter with the slightest vague aura of anticipation. The spectator could be lost in conjectures going along the circle of supposition in the membrane of associative trance. Coming closer or moving away from the threshold of works exposed against the dark, made of cloth background he accentuates his stay relatively the works hung on the wall.
The proper point of contact with the concrete work of art roams, changes its location, sometimes disappears; it is necessary to be patient and just to wait for the ripening bliss of initiation. It is very important that the illumination should be set for each picture in darkened space. The works of art are created by the intensity of unsaid torpidity, by the effort of microscopic dabs reached the size of dust particle. And careful method of approach to the exposition of work of art will give us a chance in appealing to painting for its renascence to accomplish the sacrament inside us.
In 1993 the shady calmness of provinces was crossed with the phrase of
Programming the spiritual genesis and implanting its elapsing inside its own body the matter of outer world according with the heart beating accompanies our presentiment in dying. Here and everywhere as well in the momentary rapture the ritual of existence on a spike of kolinsky-haired brush languishes in the unit of reading at intuitive point.
The identified anguish and silence of
Talking about the idea I see its density in forming of a new component of semantic designations. Every still of local land is discharged to half-open the fractal compression of life’s flow. Visualization, recognition of one or another place is resulted from the investigation of spiritual vibration that finely is stored in the digital text.
Art experts or curators are discouraged apropos of non-recognition of artist’s manner and thus often pass sentence on artist making him a hostage of his style. But the spiritual empires of continents gained through suffering are open windows for comprehension, they are created by no-one’s act, by mysterious illumination; they raise the rank in painting on the level of belief not obeying the deep-rooted plot of standard-minded knowledge.
The German artist Gerhard Richter possesses his inner power to change entirely the molecular formation of his works; he exists on the different poles of his creative work that just confirms the discovery of a new trend. “The fractal realism” has got the main feature to be on a junction of documenting reality and the range of intellectual ones with the irreproachability of taste understanding, with precision of splendid execution of fractals in painting.
This manifesto is converted into irrational kernel of modern art; it forestalls the appearance of soulless apathy in the optics of perception of hi-tech depictions by its handmade existence.
Комментариев пока нет, вы можете стать первым комментатором.